Прошло совсем немного времени, как в городе началась настоящая война. В том числе с повсеместным применением автоматического оружия. Расстрелы «влиятельных» и не очень бизнесменов, «авторитетов», банкиров происходили ежемесячно иногда и чаще. «Щепки» той войны, то есть трупы молодых бойцов, уже мало кто подсчитывал.
Спустя ещё некоторое время определения одной из статей УК «бандит» и «бандитизм» в СМИ уже преподносились как название новой опасной, но высокооплачиваемой профессии.
Самую влиятельную ОПГ в Санкт-Петербурге звали просто – «тамбовские».
Откуда они, тамбовские?
Можно было бы сказать: с Тамбова, раз такое название, но это будет неверно. С самого Тамбова ни одного питерского бандита замечено не было. Это были пацаны с районных посёлков, в основном, конечно, Тамбовской области, но совершенно не обязательно. Были и с Липецкой, Воронежской и других областей средней полосы России. Что их объединяло? Одинаковые взгляды на жизнь, свои правила поведения, менталитет пацана с района, настоящего района, а не как сейчас группировки делятся на «раёны» по месту проживания.
Кстати, именно поэтому девяностые уже не повторятся. Создать организованную группу современные «полубандитствующие пацаны с раёна» уже не смогут из-за неуловимой разности этих «раёнов», их правил, их разного материального и даже интеллектуального уровня развития.
В середине, конце восьмидесятых во всех посёлках городского типа, все «трудные подростки» жили в абсолютно одинаковых условиях, учились в типовых школах с типовой программой обучения. Дальше получали типовые профессии в типовых «хабзайках» (ГПТУ), где царили свои законы, законы понятные всем и каждому. Кому эти законы были непонятны, тому очень быстро их вбивала в голову, в прямом смысле этого слова, жизнь.
Вот в одном из таких посёлков Тамбовской области я родился.
Сразу отвечу, если возникнет у кого-то такой вопрос, почему я принялся писать на эту тему. Жизнь такая непредсказуемая и удивительная штука, что невероятные встречи, события и поступки разных людей, а иногда и свои собственные действия невозможно объяснить логически или с позиций здравого смысла. Так получилось в моей жизни, что я видел тех ребят старше меня на 5-7-10 лет в их «той» жизни в посёлках Тамбовской области и потом в Санкт-Петербурге в городе ставшем для меня родным я их тоже встретил. Это были те же ребята, но уже совсем другие люди.
Здесь надо отметить то обстоятельство, как в моей жизни и жизни многих других людей, меня постарше, моих тамбовских земляков происходили события, которые в дальнейшем предопределили «местом дислокации» банд ОПГ «тамбовских» именно Санкт-Петербург, а, скажем, не Москву или другой крупный город России.
Начнём с примера автора, хотя я уже был одним из последних «переселенцев» конца семидесятых годов уже прошлого века.
Моя жизнь с моего, невозможного для запоминания трёхлетнего возраста, начала выкладывать свои замысловатые узоры, никак не обращая внимание на своего «хозяина» и «распределителя».
Для меня, трёхлетнего, крутые повороты в жизни начались с пьяного скандала в одном из ресторанов Тамбова. Меня это коснулось только тем, что участниками того скандала были мой незабвенный папа и прокурор области. Начальство гуляло по какому-то праздничному случаю и моему папе пришло в голову «приударить» за симпатичной женой областного прокурора. Кончилось это для него снятием с должности и спешным отъездом с моей мамой на стройки северо-запада России.
Уезжали так, что меня «забыли» у бабушки.
Как я не бился в сознательном возрасте узнать про эту историю подробнее – ничего не получалось. Молчали все, и только совершенно случайно мне удалось разговорить одного своего родственника, бывшего свидетелем того происшествия. Вышло так, что подвыпившую парочку застукали в туалете, как оказалось, прокурорша была не против домогательств моего папани. Могли бы законспирироваться и получше, но случилось так, как это случилось и на четвёртом году жизни я оказался в Карелии. Такова история моего «освоения» северо-запада, довольно необычная, но, с другой стороны, банальная.
В те времена среднюю полосу России и Белоруссию наводнили так называемые «вербовщики» со строек северо-запада. Газеты пестрели обещанием квартир и высокой зарплаты на севере. Времена комсомольского энтузиазма кончились, и людей можно было «заманить» на север только меркантильными интересами. Например, весь подъезд, где дали квартиру моим родителям, был заселён белорусами и выходцами с тамбовской области. Но «переселенцы», те, что с образованием и дефицитными специальностями на этом не успокоились. При малейших трудностях с квартирным вопросом, размером зарплаты или какими-либо другими проблемами (обычно это было недовольство высокой криминальной составляющей в городе, окружённого «зонами») они бросали Карелию и переезжали в близлежащий крупный город - Ленинград. На моей памяти из нашего подъезда в Ленинград перебрались две семьи.
Так за семидесятые-восьмидесятые (а может быть, и ранее происходили такие процессы) в северной столице оказались люди, которые не знали друг друга, но связывало их одно – место рождения, бывшее место проживания, а значит родственники, знакомые, приятели и друзья у них остались на родине. То есть в Тамбовской области.
Вторая волна «переселения» тамбовских произошла в начале девяностых. Нищая, разграбленная, расчлененная страна ничего не могла дать молодым людям в провинции. Но с этим они мириться не желали. Кровь Антонова, боровшегося с советской властью, ещё текла в жилах всегда мятежной Тамбовской области.
«Солнцевские», «Долгопрудненские» группировки (по сути, те же районные городки, только Подмосковья) объявились в Москве. «Тамбовские», некоторые «Казанские» пользуясь приятельскими, родственными связями оккупировали Питер.
lyces, 2008г.
