Подрезали меня километра через два-три после поста ГАИ и когда обе машины остановились на обочине, в боковое стекло со стороны водителя влезло широкое, улыбающееся лицо, которое радостно гаркнуло:
- Налоговая инспекция!
Я, не поворачивая головы, сидел и смотрел прямо перед собой. Наташа, жена, поражённая глумливостью хари в окне тоже молчала.
- Вы че? Глухонемые? С вас, на, налог, на, нахер, 200 долларов, на. А то машину расколотим – за жадность. Ты же не жадный, да?
И хотя у этого «поца» наличествовали все признаки «налогового инспектора», включая неотразимую харизму характерной рожи, бритую башку, кожан и сбитые костяшки пальцев, некоторая неуверенность сквозила в его монологе. Было заметно, что парень волнуется и для него роль вымогателя – не повседневная. Я пошёл ва-банк.
- У меня пропуск есть. Показать?
- От кого? – недоверчиво, смешавшись, спросил «поц».
Я, подавшись вперёд, резко открыл крышку бардачка, откуда с некоторым театральным эффектом чуть ли не Наташины колени выпал внушительного вида пистолет.
- От «Вальтера» П88, - уже, глядя прямо в лицо бандита, прокомментировал я появление оружия в этой сцене.
Парень распрямился, пару секунд потоптался у машины, соображая, что делать дальше, потом недоверчиво, со смехом бросил:
- Газовый?
- А тебе это надо узнать?
- Борзый какой, - с этими словами парень пошёл к «восьмёрке» на «совещание».
Я понимал, что играю с огнём и пацаны в настигнувшей нас машине, могли оказаться не простой шпаной с Весёлого посёлка, а людьми посерьёзней. Но так же я понимал, что тогда у всех на слуху были многочисленные криминальные истории, где применение огнестрельного оружия было обыденным делом в ситуациях и намного более простых, чем та, что приключилась сегодня. И, конечно, не совсем понятно для нападавших было, что можно ожидать от вооружённого человека на дороге. Время «обезбашенных быков» заканчивалось, а те, что выжили, на дорогах не промышляли. Все эти обстоятельства я учитывал при своём поведении в тот день.
Обладатель несколько лошадиного, слабо одухотворённого лица сел в машину своих подельников, а Наташа, наконец-то обретшая дар речи, сдавленно произнесла:
- Поехали…
Я посмотрел на её бледное, полностью растерянное лицо, мрачно ответил:
- Пока нельзя, если мы тронемся первыми, разговор будет другим.
По-моему, она даже не расслышала, что я сказал, и повторила:
- Поехали, что ты стоишь?
- Нельзя ехать, Наташа, нельзя!
Совещание в впереди стоящем автомобиле закончилось, из него вышло теперь двое человек: тот, что с лошадиной физиономией и другой, тоже, конечно, в кожане, но с более, я сказал бы, осмысленным лицом - в руках он держал «дальнобойный» радиотелефон. Они встали рядом со своей машиной, облокотившись на её задний бампер и, негромко переговариваясь, посматривали на нас.
- Ну, а теперь-то поехали, - чуть не плача проговорила жена, даже для меня заметно ежась от взглядов бандитов, которые стояли от нашей машины в метрах 5-6-ти.
- У тебя лак для ногтей есть?
- Что? Какой лак, ты сдурел? Надо ехать.
- У тебя лак для ногтей есть?
- Что? Какой лак, ты сдурел? Надо ехать.
- Доставай косметичку и демонстративно, слышишь, демонстративно и аккуратно начинай красить ногти, они должны видеть, что для тебя наша ситуация обычная.
Здесь Наташа меня поняла и поначалу трясущимися руками расстегивала свою сумочку, доставала лак, а по мере того как процесс наведения красоты на пальцах затягивал её как всякую женщину всё более, немного успокоилась. Пацаны, усмехаясь, смотрели на нас, уже почти не отрываясь. Наташа, при моих подбадривающих комплиментах её красивым рукам, понемногу входила в раж, и даже начала переигрывать, после каждого мазка лака старательно дыша на пальцы и разглядывая издалека свою работу, как художник, творивший эпическое полотно. Через несколько минут двое у «восьмёрки» уже не усмехались. У обладателя лошадиного лица оно, лицо, приняло вид ещё более схожим с мордой этого благородного животного, а телефононосец антенной своего аппарата задумчиво чесал затылок.
Я не знал, что они ждут, но по присутствию телефонного аппарата догадывался, что, скорее всего, должен приехать кто-то ещё. На этот случай план у меня был один – хрен с ней, машиной, выиграет тот, кто лучше и быстрее водит автомобиль. Тем более «четвёрку» мы купили в Москве на остававшиеся пару тысяч долларов после отпуска, воспользовавшись известной ситуацией знаменитого дефолта 98-го года. Цена в рублях на «Жигули» оставалась та же, что и раньше, а вот за доллар давали в 5-6 раз больше, чем он стоил тогда, когда наш отпуск начинался. Решив воспользоваться этой ситуацией, мы взяли машину в «Ростокино-лада» (прямо на площадке ВВЦ, рядом со знаменитой скульптурой Мухиной) для последующей перепродажи в своей провинции (где в ту пору не было автомагазинов), а так же для того, что бы провести окончание отпуска в автомобильной поездке. Поездка получалась интересной и увлекательной до такой степени, которой я не мог предположить, хотя много времени прожил в Петербурге именно в девяностые.
В боковое зеркало я увидел этого «кого-то ещё, кто должен приехать». Это был новенький тёмно-синий BMW, который лихо затормозил сзади около «четвертки», в метрах двух от неё. Пацаны у «восьмёрки» встрепенулись и чуть не встали по стойке «смирно», а я понял, что «попал» по-крупному. В оправдание себе и жене я мог привести только тот факт, что денег у меня всё равно не было и платить шпане сразу мне было нечем.
«Сейчас начнётся» - подумал я, хватаясь, как утопающий за соломинку, за ключ зажигания. У BMW открылась задняя дверца, оттуда вышел человек в расстёгнутом понтовом пиджаке, тёмной рубашке и даже в боковое зеркало различимых дорогих ботинках. Он прошёл рядом с «чётвёркой» будто её не замечая и подошёл к двоим своим лоботрясам. Только когда он оказался передо мной я его узнал. Прошло лет десять, как я его видел последний раз, но не узнать его было невозможно. Я щёлкнул ручкой двери, медленно её открыл и, не делая резких движений, вышел из машины. Двое уставились на меня, а Саня даже не пошевелился. Я тихо произнёс:
- Ребро.
Он оглянулся. Окинул меня взглядом с ног до головы, бросил своим что-то типа – «Не дёргайтесь», так же, не замечая меня, прошёл к задней двери «четвёртки», сказал, а скорее приказал – «Открой».
Мы сели в машину, наши взгляды встретились в зеркале заднего вида.
- Ты кто? – помолчав полминуты, начал разговор Ребро.
- Я с Большой Советской, - сказал я и назвал свои имя и фамилию.
- Напомни.
Я рассказал про наших с ним бабушек, которые были родными сёстрами. У Наташи во время этого разговора глаза округлились до неприличной степени, а ногти второй руки так и оставались не накрашенными.
- Ну, что, Серёга, - проговорил Ребро, - выходит родственник почти, но это ничего не меняет. Сам понимаешь, не поймут меня пацаны – за всё надо платить. Если вызвали меня, значит, ты должен заплатить. Закон, мать его.
- Когда ты отмахивался дрыном от ножа на сахарном заводе, ты мало знал про эти законы. И когда брал мой игрушечный автоматик пострелять, да поржать, ты не думал, что будешь жить по законам, которые не ты устанавливал и придумывал.
Саню передёрнуло – он всё вспомнил.
- Так это ты? Не узнать, сопляком же был. Я-то думаю, что это за придурки по дорогам разъезжают и Коню угрожают. Ха-аха-ха, - здесь он рассмеялся, - теперь понятно. Влетел я, выходит, Серый, на твои 200 баксов.
Мы ещё минут пять потрепались о родственниках в Тамбовской области, но большая разница в возрасте сказывалась, и общих знакомых у нас не было, что бы развивать тему подробнее.
Выходя из машины, Саня сказал:
- Лучше нам с тобой больше не встречаться - ты из другого мира. Так, что давай, Серёга, прощай.
Заводя двигатель и проезжая мимо двух истуканов, в которых превратились Конь и «телефононосец», я намеренно газанул с «проворотом» задних колёс по пыльной обочине рядом с ними.
А Наташа кокетливо сделала ручкой с не накрашенными ногтями этим романтикам с большой дороги.
Ребро выразил желание нам больше не встречаться, но человек предполагает, а располагает, как известно существо другое. Наша следующая (последняя ли?) встреча состоялась в Москве, в 2005 году. О ней я напишу в 4-ой части сего «произведения».
lyces, 2008г.
